Возвращение пираньи - Страница 47

Так они и сидели в совершеннейшей идиллии – Мазур умеренно попивал пиво, все еще не прикончив вторую бутылку, а вконец рассолодевший Сеньор Мюнхгаузен, такое впечатление, вот-вот собирался заявить, что генерал Чунчо – это он сам и есть. По крайней мере, пара его последних фраз определенно служила мостиком к этому сенсационному откровению...

И Мазур с любопытством ждал, когда же старикан возьмет на душу грех самозванства.

Так и не дождавшись, стал придумывать подначивающие вопросы, способные еще более разгорячить фантазию собеседника. Потом тренированным ухом разобрал новые оттенки в слабом, едва долетавшем до обеденного зала ворчании дизелей. Положительно, корабль замедлял ход. Чтобы проверить, Мазур уставился в окно. Так и есть: косматая, словно бы вспененная стена леса уже не проплывала мимо – замерла. Раздался громкий, пронзительный скрежет якорных цепей по обоим бортам.

Ольга не вошла – влетела, белые брюки прямо-таки свистели, словно широченные клеши драпающего от патруля морячка. Прямиком направилась к Мазуру:

– Можно с тобой посоветоваться?

Некогда было радоваться, что они и на трезвую голову перешли на «ты» – очень уж встревоженное, озабоченное у нее лицо...

– Конечно, – сказал Мазур.

– Пойдем.

Торопливо бросив извинение Сеньору Мюнхгаузену, Мазур поспешил за девушкой, спросил на ходу:

– Что-то случилось?

– Да как сказать... – бросила она, не оборачиваясь.

Буквально втолкнула Мазура в свою каюту, захлопнула за ним дверь, уставилась потемневшими от злости глазищами:

– Мой ноутбук пропал.

– Когда?

– Не знаю. Вчера вечером, перед балом, во всяком случае, был на месте. – Она распахнула дверцу белоснежного подвесного шкафа и продемонстрировала пустую полку. – Вот здесь он и стоял.

– А ты, часом, не ошиблась? Хорошо помнишь?

– Карахо, я еще не склеротичка! Именно сюда я его и ставила – только в этом шкафчике высокий бортик, даже если корабль здорово качнет, ни за что не вывалится. Везде уже смотрела – ни следа...

– Стюарды шалят? – вслух предположил Мазур. – Или кто-то с кормы под шумок решил поживиться у белых сахибов?

– Ерунда, – отрезала Ольга. – Вон кольцо, на столике. Между прочим, бриллиант в шесть каратов. Вчера я его на бал не надевала, любой воришка в первую очередь цапнул бы побрякушку... и деньги, а они на месте...

– Значит, в Барралоче так и не позвонила?

– Ты удивительно догадлив... Говорю же, со вчерашнего вечера до него не дотрагивалась...

– Послушай, что-то мне это не нравится, – тихо сказал Мазур. – Нужно позвать Лопеса и Мигеля...

– Я об этом в первую очередь подумала, – сказала Ольга. – Только их в каютах нет, а где они, неизвестно. Вполне могли полезть в трюм, от Лопеса этого можно ждать...

– От Мигеля тоже, – кивнул Мазур. – По-моему, следует...

– Раrе, mаnоs аrribа! – раздался одновременно со стуком распахнувшейся двери истошный вопль.

Смысл вопля остался для Мазура темен, но, поскольку его наглядно иллюстрировали два ствола, нацеленные на них с Ольгой, долго гадать не приходилось...

– Р-руки, мать вашу! – рявкнула Мэгги уже на английском, скользнула в каюту, встала у стены, держа «вальтер» с глушителем довольно-таки умело. – Кому сказано?

Мазур медленно поднял руки на уровень плеч.

– За голову, тварь! И ты тоже!

Пришлось подчиниться – для броска далеко, а выхватить свой револьвер он ни за что не успел бы. Ворвавшийся вместе с Мэгги юнец – ага, тот, что так зло таращился на Мазура с кормы – держал автомат на изготовку, успел бы превратить в решето...

«Ах, вот оно что», – подумал Мазур. Пылкая Мэгги красовалась в пятнистых маскировочных шортах и желтой футболке с огромными черными буквами «РIR» – Партия Каких-то-там Революционеров. Ее спутник остался в прежней одежде, но густейшие иссиня-черные волосы перевязал красной лентой с теми же буквами.

Где-то поблизости протрещала длинная очередь – это не СЕТМЕ и не «хеклер-кох» Лопеса, определенно пистолет-пулемет из разряда коротышек, скорее всего, излюбленный всякой шпаной «ингрэм». Скверно. Значит, они уже не скрываются, палят в открытую – то ли чувствуют себя хозяевами положения, то ли и впрямь стали ими...

– Медленно-медленно отстегни кобуру, – распорядилась Мэгги. – И без глупостей, иначе эта кукла получит пулю меж глаз... Двумя пальцами разними застежку... брось подальше...

Мазур отбросил кобуру на белую постель – ничего больше не оставалось делать. Парнишка таращился на него так, словно готов был перегрызть глотку зубами, а вот Мазур, рассмотрев его повнимательнее, вдруг понял, что дела обстоят не так уж и плохо. Совсем неплохо обстоят, лишь бы улучить момент...

– Я член дипломатического корпуса, – сказал он громко. – Я требую, чтобы...

Ви-жиххх! Над самой головой у него знакомо жикнуло, пуля звонко влепилась в деревянную переборку. Надо признать, эта сучка стреляла неплохо...

– Дипломатические привилегии – выдумка зажравшейся буржуазии, – сказала Мэгги. Даже не зло – наставительно. – Усек, милый? – Она вдруг улыбнулась во все тридцать два зуба. – Но поскольку эти скоты все еще соблюдают правила игры, ты, сладкий, автоматически превращаешься в товар для обмена...

– Ага, – сказал Мазур, решив вовлечь ее в разговор, как учили. – Товарищи в тюрьмах и тому подобное?

– Не смей скалить зубы, тварь!

– Помилуй, я и не пытаюсь... – сказал он с видом полнейшего добродушия. Лишь бы этот сопляк не вздумал... Есть шанс, и какой...

– Ты, – в тот угол, она – в другой! – распорядилась Мэгги. – Вот так, чудненько... Корабль захвачен Партией Левых Революционеров, как вы, быть может, догадываетесь. Если хотите спасти шкуры, не дергайтесь. Один гражданин США, два дипломата, еще несколько жирных рыбок – неплохо... Ну что, принцесса? – Она уставилась на Ольгу пустыми, прозрачными глазами фанатички. – Кофе в постель на серебряном подносе, Кембридж, бриллиантики, лакеи в буклях... Вот только ты не у себя на ранчо...