Возвращение пираньи - Страница 109

109

Собственно, всю эту шоблу можно в три секунды перемолоть парой длинных, прицельных очередей... а что потом?

– Ну, так... – сказал Хименес, отключая телефон. – Сеньор Гарай категорически желает поговорить с хозяйкой.

– Нужно, наверное, сказать, что хозяйка еще не встала, не принимает...

– Примерно так Пачеко ему и сказал. Гарай на это заявил, что не может ждать, пока сеньора проснется. Дело у него, изволите ли видеть, невероятно важное. В поместье сеньоры, он говорит, скрываются убийцы его братьев: высокий, светловолосый мужчина, второй пониже, щуплый, с усиками, третий – негр, с ними две женщины, обе блондинки... Он, конечно, благородно готов поверить, что сеньора не подозревает, каких бандитов приютила под своим кровом...

– Вот теперь не осталось никаких недомолвок, – сказал Мазур. – Понимаете ли, Хименес, нас, четырех из пяти, они ни за что не могли видеть в лицо – ни Гарай, ни кто-либо из Тилькары...

Хименес задумчиво сказал:

– Вообще-то у меня есть снайперские винтовки, хорошие, немецкие. Можно в два счета срезать отсюда и Гарая, и того городского... вот только их дальнейшие ходы предсказывать не берусь...

– А что там предсказывать, – сказал Мазур. – Начнется та самая война, которой вы так опасаетесь, – в чем, между прочим, правы. И я не хочу доставлять хозяйке хлопоты... Найдутся какие-нибудь дороги, по которым можно выскользнуть из поместья незаметно?

– Целых три. Но я все же рекомендовал бы вариант с самолетом – теперь это гораздо предпочтительнее.

– Сколько времени потребуется?

– Давайте прикинем. Шифровку передадим немедленно, Энрике с ней справится минут за пять, переговоры с аэропортом отнимут... ну, скажем, полчаса. Самолет сюда будет лететь минут сорок... прибавляем на случайности и промедление... Давайте считать, что «птичка» здесь приземлится через полтора-два часа.

– Долго, – сказал Мазур. – Эти обормоты так и будут торчать у ворот.

– Ничего. Начнем переговоры, затянем время. На штурм они ни за что не пойдут, здесь у меня два десятка ребят, да столько же можно стянуть со всех концов асиенды...

Он выглянул в окно. Гарай снова спорил с невозмутимым привратником, его головорезы поддерживали хозяина негромким, но энергичным ропотом, только тот, с городской бородкой, стоял в сторонке.

– Смотрите! – сказал Мазур.

Впервые на сцене появилось то пресловутое заряженное ружье, которое согласно строгим канонам непременно должно в финале выстрелить: один из Гараевых ребят головой вперед нырнул в распахнутую дверцу машины, покопался там, показался с винтовкой наперевес. Демонстративно держа ее на виду, встал рядом с главарем.

Выслушав очередной доклад, Хименес покрутил головой:

– Это что-то новое. Пачеко говорит, они недвусмысленно нарываются. Грозят, что попытаются прорваться к хозяйке, если им и дальше будет преграждать дорогу какой-то... бедняге Пачеко придется собрать в кулак всю выдержку. За то оскорбление, что ему только что нанесли, в нашей глуши настоящий мужчина сразу всаживает оскорбителю нож в бок... Извините, коммодор, я отдам распоряжения. Не нравится мне такая наглость, неспроста это, не должны бы они так...

Он быстрыми шагами удалился на третий этаж. Пулеметчик покуривал с равнодушным видом, глядя поверх ствола, нацеленного точнехонько на Гарая и его оруженосца. По обе стороны стены с внутренней стороны парка короткими перебежками передвигались еще несколько человек в штатском с автоматами, спешивших на усиление поста у ворот. «Дело поставлено неплохо, – отметил Мазур, – совершенно не к чему придраться. Но как-то нужно из этого выбираться, не ставя под удар хозяйку...»

Появился Хименес, досадливо выругался:

– Сообщают часовые по периметру – на юге и востоке неподалеку от стены, в лесу, замечены группки вооруженных людей, стволов по полдюжины в каждой... Скверно...

– Так, – сказал Мазур. – Ну а если плюнуть на мужское самолюбие и обратиться по радио к силам правопорядка? У вас наверняка есть такая возможность.

– Коммодор, не всегда имеет смысл впутывать... Слезы Христовы! Колдун вы, что ли?!

Как в голливудском фильме: заливисто трубит медный рожок, из-за холмов на полном галопе азартно вылетает доблестная кавалерия Армии Ю-Эс-Эй, гнусные отрицательные индейцы с воплями разбегаются кто куда...

«Индейцы» и не думали пускаться прочь – но изумлены были, сразу видно, до глубины своей поганой души, сбились в кучу у джипов, ошарашенно таращась на дорогу.

Прямехонько к ним приближалась внушающая уважение колонна – впереди пятнистый бронетранспортер, трехосный «оркас» чилийского производства, башенка с двадцатимиллиметровой пушкой градусов на двадцать повернута влево, как раз в сторону гараевой компании. Темно-зеленый «хаммер» с брезентовым верхом, еще один «хаммер», за ним открытый грузовик, набитый тигрерос, – и замыкает кавалькаду еще один «оркас» с несколькими парашютистами на броне. Рев дизелей, густые сизые выхлопы... А если проедут мимо? Откуда им знать?!

Нет, если уж кавалерия появляется, то ошибок не делает... Мазур прижал бинокль к глазам. Передний «оркас» проехал метров на двадцать дальше крайнего джипа, остановился, за ним, строго соблюдая интервал, затормозили все остальные. Из «хаммера» неторопливо выбрался офицер... Мазур и не предполагал, что когда-нибудь вознесется на седьмое небо от радости при виде капитана Эчеверрии, к которому, вдобавок по всему, еще и втихомолочку ревновал Ольгу...

Эчеверриа, собственной персоной, неторопливо стянул черные кожаные перчатки, огляделся с наигранным безразличием, твердо ставя ноги, направился к воротам, словно бы и не замечая примолкших провинциальных гангстеров.

109